Лев Рябев: «В атомном деле нет мелочей»

28 сентября в России отмечается День работника атомной промышленности. В этот день в 1942 году было выпущено распоряжение Госкомитета обороны Советского Союза о начале работ по урану и создании лаборатории атомного ядра при Академии наук СССР.

По случаю профессионального праздника российских атомщиков портал profiok.

com публикует отрывки из интервью Льва Дмитриевича Рябева. Он прошёл путь от инженера до директора Всесоюзного НИИ экспериментальной физики (ВНИИЭФ), в разные годы занимал должности замминистра и министра среднего машиностроения СССР, заместителя председателя совета министров СССР. Сейчас он работает советником генерального директора госкорпорации «Росатом».

Маститый учёный, талантливый управленец, хранитель государственных тайн, лауреат высших государственных наград Лев Рябев рассказывает о становлении российской атомной отрасли, рассуждает об управлении и кадровой политике.

Об управлении отраслью

Во второй половине 1980-х годов Лев Рябев занимал пост министра среднего машиностроения Советского Союза. Он говорит, что в своей деятельности старался видеть перспективы, опираться на научные достижения, подходить к своей деятельности критически. При обсуждении решения допустима демократия, но после принятия наступает персональная ответственность, считает учёный.

По мнению Рябева, опыт реализации крупномасштабного отечественного Атомного проекта имеет не только историческое, но и современное значение. «Он показывает, как страна, разорённая войной, могла в сжатые сроки совершить научно-технический прорыв, – говорит Лев Рябев.

– В аналогичных прорывах, но с учётом сегодняшней специфики, мы так нуждаемся, чтобы создать конкурентные отрасли и сделать это, опираясь в первую очередь на фундаментальную и прикладную науку».

Важно, что атомная отрасль имела в советское время абсолютный приоритет. В ход исполнения задач вникали все – от ЦК КПСС до горкомов партии. Но это, по словам Льва Рябева, не мешало, а наоборот, помогало производству.

«Во-первых, был установлен особый первоочередной порядок материально-технического обеспечения работ отрасли. Во-вторых, основные программы по проектированию и производству ядерных боеприпасов, ядерных энергоустановок военного назначения, ядерных оружейных материалов и другой специальной продукции рассматривались оперативно первыми лицами государства, минуя многочисленные бюрократические процедуры согласования. В-третьих, определенная закрытость отрасли защищала от излишнего вмешательства местных органов и контролирующих структур», – рассказывает атомщик.

Из рассказа Льва Рябева следует, что в условиях, когда в стране реализуется чёткая, разносторонняя, продуманная стратегия, направленная на прорыв, появление личностей, которые смогут совершить этот прорыв, всего лишь вопрос времени. Скажем, заслуги «отца» советской атомной бомбы Игоря Васильевича Курчатова, конечно, никому не придёт в голову ставить под сомнение, но его деятельность была частью колоссальной общей работы, в которую были вовлечены первые лица государства, выдающиеся учёные и даже разведка.

Кстати, то самое решение о развёртывании в Советском Союзе работ по урановому проекту, в годовщину подписания которого Сталиным отмечается День атомной промышленности, появилось в 1942 году исключительно благодаря материалам, полученным от английской разведки. Чуть позже, в ноябре 1942 года, появился МИФИ, где начали готовить будущих физиков-ядерщиков.

«Создание ракетно-ядерного щита в СССР было вызвано внешними угрозами, – рассуждает Лев Рябев. – Речь шла о судьбе нашего государства. Время требовало выдающихся личностей, учёных-организаторов. Такими были Курчатов и Королёв. Но могли быть и другие личности».

В постперестроечный период, по мнению Льва Рябева, атомной отрасли в каком-то смысле повезло: удалось сохранить её единство, включив в неё всю технологическую цепочку от добычи урана до создания и производства ядерного оружия, проектирования, сооружения и эксплуатации ядерных объектов, в том числе АЭС.

По мнению учёного, сложившаяся структура управления отраслью в виде ГК «Росатом» оптимальна, потому что сочетает государственные и хозяйственные функции, международную деятельность, позволяет получать доходы и перераспределять их, создавать резервные фонды и так далее.

Тем не менее, Лев Рябев – сторонник максимально простой структуры управления и максимально чёткой вертикали. «Я всегда стоял за централизацию функций в ядерной сфере, был против избрания руководителей на ядерно-опасных объектах. – рассказывает Рябев. – Структура управления должна быть упрощена и нацелена на конечный результат, избавлена от различных управленческих надстроек и согласований».

О стратегическом планировании

Возможно ли стратегическое планирование в отрасли, где реализация проектов растягивается на десятилетия? Конечно. Но планы при этом должны строиться на реалистичных прогнозах, а не опираться на чьё-то желание получить дополнительное финансирование.

«В декабре 1999 года я отказался согласовывать проект Стратегии развития атомной энергетики России в первой половине ХХI века, – рассказывает Лев Рябев. – Она базировалась на ожидаемом к середине ХХI века удвоении населения Земли, что может привести к удвоению мировых потребностей в первичной и к утроению в электрической энергии – до 6000 гигаватт. Атомная энергетика, отмечалось в проекте Стратегии, могла бы взять на себя существенную часть прироста потребности в топливе и энергии (4000 гигаватт). Предполагалось, что в основе таких АЭС будут реакторы со свинцовым теплоносителем. Соорудить подобный демонстрационный блок АЭС планировалось до 2010 года. Сегодня ясно, что его не будет и в 2025 году, а мощность АЭС в мире достигает 400 гигаватт».

В то же время развитие такой наукоёмкой и высокотехнологичной отрасли необходимо планировать на долгосрочную перспективу. «В настоящее время разрабатывается Стратегия развития ядерной энергетики России до 2050 года и перспектива на период до 2100 года», – поделился Лев Рябев.

О кадрах и человеческом факторе

«Кадры растут на конкретных делах, – считает Лев Рябев. – Надо давать им возможность раскрыть свои таланты. Когда я был директором ВНИИЭФ, то, уезжая в командировку или в отпуск, на своё место выдвигал заместителя главного инженера, нарушая принятую в главке субординацию. В принятые им решения не вмешивался, но, когда я возвращался на работу, мы с ним разбирали эти решения, давали им оценку.

Работая в Горьковском обкоме КПСС, я имел список примерно из тридцати перспективных молодых специалистов различных предприятий и организаций области. Их мы привлекали для анализа положения дел на том или ином предприятии, рассмотрения важнейших оборонных программ и периодически перемещали на руководящие посты. Большая часть этих людей оправдала наши надежды, из них выросли академик, Герой Социалистического Труда Ф.М. Митенков, такие руководители крупных концернов и предприятий, как Белоусов, Лузянин и другие. Просто советы о том, как надо работать, вряд ли принесут пользу».

Лев Рябев отмечает также, что при становлении отрасли директорами предприятий, научными руководителями, главными конструкторами становились специалисты и учёные в возрасте 35–45 лет: И.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, П.М. Зернов, И.К. Кикоин, Е.А. Негин, Ю.А. Трутнев и другие.

Эти же люди не только руководили разработками и производством, но и участвовали в подготовке молодых специалистов. Например, когда сам Лев Рябев ещё только учился в МИФИ, ему и его сокурсникам читали лекции профессора – участники Атомного проекта, разработчики ядерного оружия А.С. Компанеец, А.Ф. Беляев, А.Я. Апин, Г.Л. Шнирман и другие. Практику студенты тоже проходили на реальных предприятиях – в частности, в КБ-11, как тогда назывался ВНИИЭФ. Эта организация занималась разработкой ядерного оружия.

Впрочем, атомная промышленность – это всё же не только люди, но и технологии, нормативы, управление. Иногда человеческий фактор играет роковую роль.

«В атомном деле нет мелочей, – убеждён Лев Рябев. – Даже черты характера могут принести беду, как это произошло на Чернобыльской АЭС. Ведь главному конструктору указывали на недостатки реактора, но он этой информацией пренебрёг, считая, что лучше всех разбирается в конструкции, а он действительно был выдающимся учёным-инженером».

По мнению Рябева, попытки разработчиков «никого не пускать в свой огород» нужно нивелировать. «Чтобы свести опасность к минимуму, в основу должны быть положены принципы проектирования, в максимальной степени исключающие человеческий фактор. И это требование должно найти отражение в нормативных документах», – считает атомщик.

На вопрос о том, какие люди нужны сейчас атомной отрасли, Лев Рябев отвечает не задумываясь: «Такие же, как и при создании атомной отрасли: с широкой научно-технической эрудицией, с чувством долга и высокой ответственности, смело берущиеся за решение крупных задач, опирающиеся на науку, стремящиеся добиться успеха в конкурентной борьбе».

Полностью интервью Льва Дмитриевича Рябева опубликовано в журнале «Экономические стратегии» №5–2018 под заголовком «Без страха перед атомом».

Для полноты картины читайте публикации profiok.com: